Гоголь кроме шуток

Ивана Александровича – как бы Хлестакова, фамилии действующих лиц не указаны – играет Константин Райкин, городничего Антона Антоновича – Тимофей Трибунцев. Распределение ролей выглядит вызывающе – но только до начала спектакля.

Р – буква, без которой невозможны сатира, агрессия и грусть; в работе Юрия Бутусова есть и то, и другое, и третье; грусти значительно больше. Бутусов – режиссёр, владеющий и метафорическим, и политическим театром, достаточно вспомнить его не по-доброму смешную «Смерть Тарелкина», и от современной трактовки «ревизорских» тем можно было ожидать резкого политического высказывания. В спектакле достаточно острых монологов, не щадящих реалии современной России, и сцена, в которой у Гоголя к мнимому чиновнику выстраивается очередь просителей, здесь обретает черты стихийного митинга, где сегодняшних замордованных государственным беспределом искателей справедливости окружают тени людей, сгинувших в сталинских лагерях. Но «Р» – про другое; исторический ужас – проекция ужаса экзистенциального,

правовая беззащитность граждан – одна из сторон глобальной человеческой уязвимости.

О ней Бутусов и ставит этот неровный, невесёлый, однако же яркий спектакль, завершающийся невероятной кодой: кажется, никто прежде не придумывал такого впечатляющего аналога гоголевскому образу Руси – бойкой необгонимой тройки, несущейся сквозь дым и прах то ли к солнцу, то ли в тартарары.

При входе в зал (временно бездомный «Сатирикон» играет на «широкоформатной» площадке «Планеты КВН», созданной на месте бывшего кинотеатра-тысячника «Гавана») сценография Максима Обрезкова царапает глаз грубой аскезой: дощатый настил, съедающий два первых ряда, и шеренга простых стульев. Слева – крошечная эстрада для рок-оркестра; впрочем, живой музыки в спектакле нет, музыканты-импровизаторы станут лабать на гитарах, барабанах и контрабасе (знаковый для «Сатирикона» инструмент – имею в виду легендарный спектакль-монолог, поставленный Еленой Невежиной по Зюскинду) «для вида», не извлекая настоящих звуков.

Мелочь, деталь, однако показательная, выражающая отношение к нашему времени фейков.

Герои – все сразу, и Антон Антонович с женой и дочкой (Алёна Разживина и Марьяна Спивак), и представляющий чиновничье большинство Аммос Фёдорович (Антон Кузнецов), и сам псевдо-Хлестаков со слугой Осипом (Артём Осипов) – рассаживаются и поочерёдно обращаются к залу с историями-воспоминаниями. Первым – Антон Антонович, не победительный городской глава, а маленький человек, которого находящиеся под его формальным подчинением упыри-кровопийцы пугают так же, как любого другого, не наделённого властными полномочиями. Герой Трибунцева расскажет о том, как при смерти оказалась мать, каких трудов стоил вызов скорой помощи и к какой трагикомической нелепице привёл приезд врачей. Диковатая речь – последнее, что ждёшь от пусть провинциального, но всё ж градоначальника – задаёт основной мотив «Р»:

здесь каждый персонаж выплёскивает свой самый болезненный, травматичный опыт.

Даже чертяка городничий – а Трибунцев, известно, способен предстать ещё тем бесом (свежайший пример – фильм Петра Буслова «Бумеранг», где его герой начинает как жертва, а заканчивает демоническим демиургом) – трогателен и беззащитен. Дальше слово перейдёт к Осипу – согласно новому сюжету, они с Иваном Александровичем натыкаются на сбитого лося, лежащего поперёк ночной дороги. Несколько ирреальное событие становится триггером, запускающим мучительный рассказ о щенке, которого первоклашка Осип за компанию с товарищами, поддавшись жестокому стадному чувству, забил ледяными снежками; сколько лет живёт, а помнит, будто вчера было. Эстафету перенимает «Хлестаков»; он вспомнит тираническую няньку-татарку;

впрочем, нет смысла пересказывать все монологи объёмной пьесы, рождавшейся спонтанно, во время репетиций.

Из-за чего, видимо, её фрагменты получились неравноценными, где-то более, где-то менее убедительными; та же леденящая история со щенком почти рушится, когда Осип говорит, что случилась она не в первый учебный день – 1 сентября он болел и пришёл в школу позже, застав уже спаянный коллектив; тут сложно удержаться от ехидного замечания, что долго же он болел, если попал в класс зимой.

В первом акте, где Дурненкова больше, чем Гоголя, совсем теряется хрестоматийный сюжет, который, понятно, знаком, и насущной необходимости следовать ему нет, однако какой-никакой противовес трагическому импрессионизму исповедей не помешал бы. У Бутусова есть спектакли-галлюцинации, в принципе избавленные от фабульной составляющей (пик – «Макбет. Кино»), с таких и взятки гладки; и в «Р» немало фирменной бутусовской фантасмагории. Однако повествование тут имеет значение, текста – много, и небрежение интригой первоисточника приводит к некоторой рыхлости первого действия. Которая, вероятно, исчезнет с течением времени – я видел «Р» на премьере;

очевидно, что этот спектакль – из тех живых и хрупких (как и его герои) созданий, что растут и развиваются; каждый следущий «Р» будет отличаться от предыдущего.

Гоголевский фарс в версии Бутусова и Дурненкова утрачивает свою юмористическую составляющую;

больше всего смеётся герой Константина Райкина – он не покидает сцену в течение всего действия и абсолютно заразительно хохочет, глядя на проделки коллег.

Великий артист играет у Бутусова и мифологического героя – зажигательного враля-пройдоху, оказавшегося в неожиданной ситуации (уже не разобраться, то ли подфартило, то ли попал в жернова судьбы), и хрупкого, ранимого – так же как все, как все, как все, как все – человека из плоти и крови, и немного самого себя, худрука «Сатирикона», наслаждающегося хамелеонским искусством товарищей-артистов.

«Р» – спектакль и про театр тоже, что становится очевидным, когда сценография Обрезкова из нарочито нищей становится монументально-величественной, и сценический задник превращается в анфиладу зеркал-гримёрок. А танец Алёны Разживиной в роли супруги городничего Анны Андреевны – один из тех простых и гениальных режиссёрских жестов, благодаря которым Бутусова почитают как рок-звезду:

танец огня, льющегося из бликующего в лучах софитах платья;

отчаянная поэма экстаза, без которого немыслим ни один спектакль Бутусова. Даже такой интимный, обращающийся к тоске и боли, спрятанным за социальными оболочками.

© Фотографии предоставлены пресс-службой театра.
Другие спектакли Юрия Бутусова в Журнале CoolConnections: «Барабаны в ночи», «Человек из рыбы».